- На что же ты рассчитывал, когда писал эти книги? – посмотрела на меня с любопытством Татьяна. – Значит, ты рисковал, если «гласность», «демократизация», управляемые, подкупные и плановые?
- В моей ситуации понятие «риска» отсутствует. Я невольник ситуации сложенной мутантами. Моим оружием является честность и благородство.
Кажется, Татьяна не поняла смысла этого намёка на то, что я и мои соратники – жертвы естественного характера мутантов. Понятие «плана» здесь условное.
- Они вершат свои слабоумные дела тайно. Но в том и есть «медленный» смысл моих книг.
- Как пронимать «медленный»?
- Если я сразу опубликую секретные инструкции, то не успею и глазом моргнуть. Как там Суптели сказал: - «У нас умеют из живого делать не живое».
- Для чего тогда ты печатаешь?
- Чтобы уголовники сели на скамью подсудимых. Это не книги, Татьяна. Это суд! Этого моего хода они не учли, несмотря на всю свою подлость. Скамьёй подсудимых для них станет сознание людей. Солнце должно высушить эту расплывающуюся кучу грязи. Ты обратила внимание, как прячут они свои фамилии?
- Я установила эти фамилии в Казахстане. В тайне от мужа помогла Майя Алимжанова, - открыла тетрадь Татьяна. – Всё разбито на три периода.
Всё это отличается от кино или художественного вымысла книг, где последующее просматривается по «заготовкам». Каждый шаг был главным. Как на заминированном поле, так как в плановой игре садистов я повёл свою собственную линию к расследованию и разоблачению.
- Почему бы тебе, хотя бы временно не уехать далеко заграницу? – спросил в Москве меня Юрий Левин. – Сейчас на фоне межнациональных распрей, твой голос никто не расслышит.
- Возможно что и уехал бы, если бы это касалось только меня, но вскрыт метод. Для ещё только формирующейся системы есть шанс. Шайка, о которой и не подозревают народы должна кем-то вскрыта. Кто если не я? Теперь для меня это равносильно предательству самого себя, потому что в этой среде я рождён и вырос. Поэтому на подобные жестокости я смотрю как на патологию «тела». «Тела», в котором определился и я. Самоотравление государства не компенсируется извне. Неоправданная жестокость самого народа должна быть вскрыта, поскольку это плохой признак в момент рождения новых социальных отношений. Революция тоже начиналась с репрессий и известно, что за этим последовало: Сталин «сел» на благодатную почву. Однако феномен «сталинизма» характеризуется ещё и психологическим подъёмом энтузиазма в народе. На сопоставлении с этим «феномен мутантов» особенно просматривается сегодня, когда у всех есть и еда, и одежда, но все чувствуют психологический дискомфорт. Так ради чего сегодняшние зверства?
- И всё же, если исходить из осмысленной цели, то кому-то хочется, чтобы ты «закричал», - вернулся к началу разговора Юрий.
- Думаю, что ещё рано. Да и не следует возвеличивать мутантов. Иначе мне была бы предоставлена возможность «крикнуть» своевременно. Теперь же одним отравлением больше или меньше – не суть как важно на фоне многолетнего истязания. А вот сведениями я обладать стал полными. На меня остервенело набрасываются всякий раз, когда появляется возможность «крикнуть» и не дают её реализовать. Боятся грамотного разоблачения.
- Получается, что у них расчёт на то, что преступления будут скрыты в любой момент, даже при наличии документов и свидетелей, - посмотрел на меня сочувственно Юрий.
- Скрыть преступления я не дам уже тем, что написал книги. Однако опаснее бед геноцида стала система мутантов. Мутируют народы.
Назад