- В том, что ему сложнее во много раз. Перед художником была натура. Даже если это фантазия он находится в своём. Нет насилия. Всё течёт из себя. «Потребитель» имеет неживое. Он должен быть гениальнее художника и поэта.
- Почему это?
- Если я вам покажу свою картину, или прочитаю свой стих, вы сможете точно вызвать в себе мои эмоционально-психические переживания?
- На это никто не способен и никто не претендует.
- Вот мы и пришли к произволу совпадения, то есть к риску.
- Почему опять к риску?
- Потому, что художник теперь не для себя. Он ждёт совпадения.
- Картина может вызвать и иную эмоцию. На этом построен абстракционизм, - возразили опять из-за двери.
- Вот мы и вернулись к зрению. Оно или отреагирует на сочетание форм и цветов или нет. Ни какого воспитания из этого не получится.
- А как быть с искусствоведением?
- Вы можете говорить глазами или писать теории цветовыми оттенками?
- Нет. Пока ещё такое никто не придумал.
- Значит, вы будете использовать слова.
- Конечно. Слова о прекрасном и безобразном. Могут быть слова и о содержании картины.
- Вы ещё добавьте «и об амурах автора этих картин». Впечатлит, только не зрение, а интеллект. Вот мы стоим перед статуей Давида, произведения Микеланджело. Теперь найдётся кто-то, кто расскажет об угле поворота гордо поставленной головы, о золотом сечении и ещё что-нибудь словесное. Как вы считаете, восприятие прекрасного от этого повысится?
- Смотря, какой искусствовед.
Назад