- Травят, - коротко ответил я, зная, что Николай не верит в такую форму насилия. Он посмотрел в сторону и сказал :
- Знаешь, Вася, ты трезвый и психологически здоровый мужик, подумай, не результат ли это твоей длительной работы с многополярными генераторами?
- Да, результат. Только с другой стороны, чем ты думаешь. Генераторы у меня ещё не научились прокалывать ночью пол и пробивать дырки между плинтусом и стеной из квартиры Бессоновых.
Потолок в квартире тоже был слабым: сухая штукатурку, ряд досок и лёгкий слой глины, отделяли квартиру от чердака. Можно с чердака проколоть потолок ножом. Однажды ночью я услышал свистящий звук и что-то брызнуло мне в лицо. Утром мы с женой обнаружили очередную дырку и в потолке. Семья было отравлена.
- А ты не допускаешь, что эти «пакости соседей», совпадают с работой генераторов?, - упрямился Николай, - Стены в доме камышитовые, там есть микроорганизмы. Ты же утверждал, что можно ускорять биологические процессы более чем на 500-700%, как это было показано на биофаке в Каз.ГУ.
- Повторяю ещё раз, что дырки и звуки сверла говорят о другом. Кроме того , я беру тщательно анализы. Кроме химической токсичности я нахожу поступление в квартиру вирусов. Это цитомегаловирус, зостер… Кстати, звук сверла очень характеристичный. Такой дрели ты не купишь в магазине. Да и штаммы вирусов отличаются. Такое не встретишь в быту. Это доступно только государственному потенциалу.
- Может быть они не понимают, что речь идет о нужном для человечества открытии?
У Николая был стереотип. Холодное и огнестрельное оружие, каратэ, угрозы, шантаж – вот классическая палитра детективных средств. Интуитивно, и по показаниям анализов, я чувствовал, что здесь почерк иной. Я уже опытно приходил к тому, что все детективные формы морально устарели. После установления ядов в чайнике на нашей коммунальной кухне, я ещё мог думать об индивидуальной пакостности соседей: Бондаренко Н.П. или Плыниной А.П. Я ещё думал, что в больницу семью отправил кто-то из них по своей подлой воле. Пища на общей кухне, смачивание мочалок в ванной и обуви в коридоре – были полем «деятельности» преступницы. Теперь , имея на руках секретные списки, я знаю, что исполнителями были Наталья Бондаренко и Анна Бессонова и приезжающие к ним «знакомые», то есть исполнители из спецслужб.
После установления токсичности, мы с женой приняли меры предосторожности. Временно синхронное недомогание членов семьи прекратилось И вот – кто б мог подумать – летучие яды и вирусы. По ночам, в пробитой щели твёрдое постукивание – поиск трубкой отверстия из нижней квартиры А. Бессоновой. Не всегда удавалось вовремя заметить и замазать алебастром щель. Оюличать преступные действия было бесполезно. Спецорганы дали им гарантии и инструкции на поведение.
Расчёт с позиций социальной психологии прост, но до гениальности нов. Мы с женой сразу почувствовали, что жалобы на отравления летучими ядами и бактериологические поражения создают о нас мнение как о психически больных. Мы поняли в какую ловушку и беззащитность попали.
Наступило время смятения, когда надеяться стало не на кого. Семью истязали безнаказанно.
Лишь это послужило причиной того, что я решился на широкую демонстрацию физикам, биологам, биохимикам, медикам небывалых возможностей многополярной энергетики. Ещё жила иллюзорная вера в заботу о нуждах народа высших слоёв руководства. Мне ещё предстояло узнать, что истязание ребёнка – это хладнокровный зверский расчёт. Меня можно «убрать» в любую минуту, но невозможно подчинить. В этой шайке неплохие психологи и они искали уязвимое место. Ребёнок. Жена. Девочке 1 год 8 месяцев в день первой госпитализации. Опухший от каждодневных истязаний детский организм пресытился. Личико стало неузнаваемым.
- Папа я устала, - говорила она, начав есть, и жаловалась на животик.
- Я устала, - говорила она, пройдя 15-20 метров по дороге в детсад и садилась на корточки.
Я знал, что ей надо двигаться. Ингаляционные отравления пройдут через 6-8 часов. А впереди была очередная ночь.
Назад